Он влюбился в женщину-беду. Из-за неё его посадили в тюрьму. Затем она упрятала его в психушку. А потом уговорила убить своего мужа... Это «Любовь по-итальянски» – в Костанае с антрепризой гастролировали питерские артисты.
Внебрачные дети – не наш профиль
Костанайская областная филармония решила возродить старую хорошую традицию – предоставлять местную сцену для гастролей именитым артистам. Не столько ради заработка, сколько ради культурного прогресса. Оно и правда: поднимать уровень и расти нужно не только нашим театрам, но и зрителям. Чтобы в норковых шапках в зале не сидели, чтобы с беляшами не вваливались на первые ряды, чтобы посреди спектакля не отвечали на звонки мобильника. Словом, культура обязывает – вот и все.
Антрепризный проект – спектакль «Любовь по-итальянски» – предполагал именно это. Потому как питерская эстетика – она особенная, корни у нее глубокие и могучие, она накладывает свой отпечаток на многое, тем более на театральное сообщество.
В главной роли, а также на правах режиссера выступал Семен Стругачев. Актёр кино и Санкт-Петербургского театра им. Ленсовета, народный артист России, известный нашему зрителю как Лёва Соловейчик из «Особенностей национальной охоты» (рыбалки, политики и т.д.).
За последний месяц артисты проехали со спектаклем «Любовь по-итальянски» по всему Казахстану. Не обошли вниманием и костанайскую публику. «Гости согласятся на эксклюзивное интервью, только если вы не будете задавать вопросы о личной жизни», – передали нам слова арт-директора.
А мы, кстати, и не собирались их задавать. Сколько у вас внебрачных детей и почему вы расстались со своей пятой женой? Такими желтопрессными вопросами и без того кишат интернет-издания. Не наш профиль.
Забегая вперед, скажу, что для меня лично этот спектакль не стал открытием. Я видел его в одном из московских театров, где в главных ролях были Любовь Полищук, Сергей Безруков и Борис Щербаков. Правда, назывался он «Искушение». Сравнивать эти постановки нет смысла. У каждого режиссера есть право на своё прочтение текста. Для меня же гораздо интереснее было общение с артистами в закулисье.
Копаясь в человеческих душах
– Ваш спектакль «Любовь по-итальянски» в гастрольном графике держится уже 24 года. Чем сами объясняете такое долголетие?
– В нем всё сошлось. А главное – любовь, любовь и ещё раз любовь. А если еще подходишь к такой постановке с юмором, делаешь её музыкальной, то она может существовать долго. Во всяком случае, один питерский режиссер мне сказал: «Ты будешь играть это до тех пор, пока сможешь показывать своё смешное тело» (общий смех).
– Стругачев-актер и Стругачев-режиссер часто спорят?
– Да каждый раз, когда это касается работы на сцене, над ролью. Ещё не известно, чего больше во мне. Между прочим, я всегда отстраивал свою роль сам. Мне редко когда помогали режиссеры. Вообще хочу заметить, что сегодня уже мало кто работает с актером. Это исчезает.
Недавно я сотрудничал с одним западноевропейским режиссером. Так вот я всё время у него спрашивал: а почему вы хотите, чтобы здесь я кричал, а в другой сцене плакал? На что он мне ответил: «Я вообще не хочу об этом думать. Я хочу, чтобы вы заплакали, и точка. А почему, это вы сами в себе копайтесь». У нас же другая школа: мы два месяца можем разбираться в душах своих героев. Анализировать каждое слово, каждый текстовой отрывочек, эмоцию!
Сам же я считаю, что европейская школа очень правильная. Надо выстраивать и разбираться с образом самому актеру. Стругачев – больше режиссер или актер? 50 на 50, поэтому мне легче работать с другими режиссерами, потому что я их быстрее понимаю.
– А Стругачев-отец, какой? – не удержались мы от такого поворота.
– Плохой! Потому что времени на семью нет.
– Враньё это! – вмешался в разговор здесь же гримировавшийся Андрей Федорцов, коллега по сцене. – Хороший он отец. Всегда о своих близких заботится. Где бы мы ни были, в какой точке земного шара, он созванивается, узнает, как дела.
– Конечно, я любящий отец. Если бы сейчас заново начать период отцовства, то я бы поступил совершенно иначе. Потому что уже 22-й год дочке, выросла, скоро замуж. Сейчас заканчивает университет, будущий журналист, ваша коллега, будет заниматься пиаром.
– Кстати, вот Семену нужно обязательно писать книгу, – опять не сдержался Федорцов, – о себе в театре и в кино. О кино в себе. Причем мемуары... ПО-СМЕРТ-НО! (общий хохот).
– Вы себя считаете комедийным артистом? Или после серьезной роли Левия Матвея в фильме «Мастер и Маргарита» ориентир поменялся?
– Сейчас я всё чаще на театральной сцене играю драматические роли. Потому что с возрастом режиссеры во мне рассмотрели трагика. Может быть, и после «Мастера и Маргариты». Хотя в то время я ещё и в «Западне» снялся у поляков, сыграл там очень трагическую роль, Франца Кафки.
Но, знаете, мне нравится быть комиком, и это гораздо тяжелее, чем быть трагиком. Смешить же людей в моем сегодняшнем состоянии просто нереально. Больной, с температурой, не хочу выходить на сцену, у меня нет настроения, я устал. Но надо, это моя профессия. Вот если бы сейчас сыграть трагическую роль, это было бы очень органично. Но нынче нужно играть комедию, причем так, чтобы все хохотали. Это безумно тяжело.
Заплакать в нашей профессии намного проще. Мне, по крайней мере. Так же, как и заставить заплакать зал легче, чем рассмешить. Комедийным может быть только настоящий артист.
«Настоящее кино еще вернется!»
– А для вас есть кумиры в комедии?
– В первую очередь Чаплин, Ильинский, Леонов, Папанов, Миронов. У нас кладезь гениальных артистов! Из молодежи? Евгений Миронов – просто талантище. Машков и масса других. Всех и не назову, а то обидятся. Потом где-нибудь доведется играть на одной сцене или съемочной площадке – припомнят... Хотя ту плеяду ушедших переплюнуть никто не может. Ведь тогда была такая сильная актерская школа, такой дотошный отбор в профессию! Сейчас каждый может попасть в кадр, стать известным на час, на одну роль. А тогда такого не было. Было большое уважения к профессии.
Время настоящего кино ещё вернется. Да, это произойдет не скоро. Массу бездарных сериалов наснимают, пока глаз у зрителя окончательно не замылится и не набьется оскомина на «мыло». Но в самом глубоком понятии БОЛЬШОЕ кино обязательно ещё выйдет на большой экран.
– От заслуженного к народному артисту России вы шли десять лет. На себе как-то ощутили разницу в звании?
– Ну получил я «народного», а дальше что?! Хм, бесплатные похороны себе обеспечил? (Улыбается). По ощущению я всегда был и остаюсь Стругачевым без званий и регалий. На сцене они не прикроют плохую игру. Наоборот, зритель смотрит на тебя с ещё большими придирками. А как ты подал фразу? А как выдержал паузу?
– Вообще на Стругачева в жизни можно положиться, – не мог угомониться Андрей Федорцов, – и как на друга, и как на партнера по сцене.
– На ваш взгляд, что для актера важнее – награды за роли в кино или в театре?
– Хороший вопрос... Наверное, и то и другое. Даже «Оскара» не мешало бы получить. Об этом мечтает каждый артист. Пусть даже никогда и не признается в этом на публику, но мечтает.
– У вас этот год юбилейный – 55 лет. Как-то по-особому, в актерском плане, собираетесь его отметить?
– Конечно, хочется отметиться новой ролью. Ведь творческий вечер в этом случае особой роли не играет: посидели – разбежались. А значимая актерская работа – это другое дело. В кино всё зависит от отношений – с Первым каналом, вторым, третьим. Театр в этом случае более благодарная сфера. Что захочу, то и сыграю.
– Говорят, лучшая роль в жизни актера – это несыгранная. У вас есть такая?
– Масса таких найдется! Я бы сейчас запросто сыграл Ричарда III, по состоянию души. Или Короля Лира. Почему бы и нет? Сыграл бы. Пусть это нескромно звучит, зато честно. Я стал более циничен и спокоен. Потому и на роли королей замахиваюсь. Жизненного опыта предостаточно. Кстати, пользуясь случаем, хочу пожелать вашим читателям: чаще по утрам перед зеркалом стройте рожи – и жить станет легче!
Беседовал
Николай СТАДНИЧЕНКО
